Перед Камэ стоял дом. Точнее перед ним был забор, за которым находился дом. Богатый, красивый, "урожайный". Довольная улыбка скользнула по губам паренька. Потом на мгновение пропала, но тут же заиграла снова. Дом стражей. Да уж. какую наглость надо иметь, чтобы сюда залесть. Глаза засверкали азартом, по телу разлилось уже знакомое теплое чувство возбуждения. Это будет что-то. Воровато оглядевшись, Камэ перебрался через забор. Спрыгнув вниз, спрятался за деревом. Вроде никого. Ловко взобравшись на нижнюю ветку, он сорвал сочную грушу. Заулыбавшись еще довольнее, с наслождением надкусил.

"И что я тут делаю?" Уже в который раз задавался вопросом Камэ, сидя на ветке дерева. Он конечно поднялся выше в гущу листвы, когда заметил грозного стража, но почему-то все никак не хотел уходить. "А тот, который был на руках у стражника, очень даже ничего. Миленький. Интересно, кто он такой?" Камэ улыбнулся и сорвал еще одну грушу. Что ему делать дальше он пока не знал, потому просто наблюдал за происходящим с дерева. Почему-то мысли о том, что он может попасться, отошли на второй или даже третий план. Мальчишке было безумно интересно, как живут стражи и почему они всегда такие хмурые и злые. Может им просто тяжело выполнять свою работу? Или просто им нехватает тепла и ласки? Камэ згрыз очередную грушу и потянулся за следующей. "А груши здесь класные. Сладкие и сочные, как мед."

- Все-все, слезаю. Не сердитесь так. - он проворно полез вниз, спрыгнул с нижней ветки и из под челки взглянул на грозного стража. - Искренне прошу простить меня, я совсем не хотел причинять беспокойство вам. Правда-правда. Если такова ваша воля, то я сею же секунду покину сие место и никогда больше вы меня не увидите здесь. - покорно склонил голову и лучезарно улыбаясь, и тихонько пробормотал. - По крайней мере надеюсь.

Дом Стражей Эктабаны ------- извилистые улочки города ----- Плошадь с фантаном

- За себя волнуйся, - огрызнулся Габи.
Он тщетно силился успокоиться. Ну кто же знал, что торги дадутся ему с таким трудом. Нет, не забота Гасана его раздражала, а мысль о том, насколько они разные.
Ну сколько можно об одном и том же, улыбнись ему, согласись выпить чаю, он улыбнется тебе в ответ, и ты сейчас же поймешь,  что все твои сомнения ничего не стоят. Сколько раз уже такое было?
- О да! Эта вечная роскошь. Взять хотябы вот эти шкуры... К чему они?! Твои дервиши разве не учат, что убивать животных жестоко? Или... Никак не возьму их россказни в толк, - Габи свирепствовал, расшвыривая вещи.

Габи шумно вздохнул, устраивая голову Гасана  у себя на груди:
- Ты меня в могилу сведешь. Ты во мне уверен, а я в тебе нет. Вот так ситуация. Ну хоть зачем тебе это нужно, могу я узнать?! Неужелм принцы мало платили тебе или оказывали мало почестей? А память твоего отца? А мое к тебе расположение? Если ты этим не дорожишь, то чем тогда, Тигр?!

- Вот теперь мне действительно плохо, - Габи хихикнул.
Он уже не мог отрицать, что его трясет, настолько сильная дрожь била тело.
- Я никогда не думал о смерти. Не думаю о ней и теперь. А следовало бы. Ведь укус скорпиона - опасная штука. Прости меня, - он улыбнулся Гасану. - Я причиняю столько хлопот. Я виноват в том, что гнев принцев грозит обрушиться на тебя. Я всегда был слишком слаб. И слишком одержим идеей защитить тебя. А может быть, идеей заполучить? Я уж и не знаю, не эта ли самая идея сделала меня таким слабаком. Но отец был бесконечно прав, воспитав меня при дворе. Сколько бы я ни лез вон из кожи, я все равно не выжил бы на войне. Какое счастье, что мы живем в относительно мирное время, да продолжит Аллах дни нашего мудрейшего султана... - Габи закашлялся. Жар во всем теле и сухость в горле мешали ему говорить. - А теперь я еще и веду себя, как неблагодарная скотина, - он посмотрел на Гасана с нежной горечью. - И не разубеждай меня в этом, - предупредил. - Я вышел из себя, а для мужчины не существует большего позора, чем этот.

Отредактировано Габи (2007-05-22 18:05:32)

- Один древний грек считал большим стыдом молчать тогда, когда осуждению надлежит быть произнесенным. Я осуждаю себя за нерешительность и за эгоизм. И хочу, чтобы ты знал об этом. Чтобы не повторил моих ошибок при случае. Любовь, да ниспошлет нам ее Аллах, приходит не однажды. Хвала Аллаху, болезнь дает мне возможность выражаться четко и ясно, хотя и с некоторым трудом. Было бы непроходимой глупостью провести столь ценные минуты в молчании. Я в состоянии отличить временное ухудшение от близкой кончины - не раз бывал и в том, и в другом состоянии, но... никогда еще не чувствовал себя таким уязвимым, как рядом с тобой.  Из той бездны, в которую я устремлен, Гасан, не все возвращаются. И на тот  случай, если я пополню ряды блуждающих во тьме, у меня к тебе просьба. Обещай присматривать за Абдуллой и выплатить ему щедрое вознаграждение в счет имущества, по мне оставляемого в случае его выздоровления, в случае же смерти, оплатить все расходы, связанные с достойным погребением по его обычаю.
Гасан молча кивнул в ответ, и Габи со вздохом облегчениия, наконец, смежил веки. Он чувствовал близость друга и растворялся в ней - он устал. Смертельно устал.
Но Аллах милостив, даруя отдохновение верным в своей неземной щедрости. Так же, как милостив он, даруя им щедрость земной любви. В своем отдохновении от вершения их судеб...

Первым делом, не открывая глаз, Габи протянул руку и погладил по шелковым волосам лежащего рядом. Гасан дернулся, но не проснулся. Во сне он поймал руку палача - успевшую зажить руку - и поцеловал, бережно поднеся к губам. Вид у него был измученный.
Габи решил не шевелиться, чтобы не беспокоить любимого лишний раз. Это было довольно самоотверженно, учитывая ту жажду деятельности, которая переполняла палача после долгой болезни.
И если, идя на поводу у своей лихорадки, Габдурахман был спокоен, зная, что все цели достигнуты, то теперь сосуд его жизни наполнился вновь.
Разобраться во времени суток, осчастливившем палача приходом в себя, не представлялось возможным, поэтому Габдурахман ограничился созерцанием друга за неимением окон. Впрочем, он занялся бы этим тотчас в любом случае, но после намаза, если бы тому было время.
А так все его мысли, как всегда, пренадлежали
Гасану. Палач не смог сдержаться - едва ощутимо поцеловал стражника в лоб...

Отредактировано Габи (2007-12-09 23:56:32)

Габдурахман поморщился. Он почерпнул этот жест у Гасана же, когда тот видел, скажем, желтый кушак в сочетании с лиловыми шароварами на ком бы то ни было.
- Ты ничего не понимаешь! Ах, наконец-то я займусь делом! - Он заложил руки за голову и мечтательно хмыкнул. - Как много времени я посвятил лихорадке?

Отредактировано Габи (2007-12-10 00:40:03)