-Иногда непрекрытая жестокость, не стоящая того; иногда непотяная ненависть (при воспоминании мрачного лица Амира он поморщился); иногда они знают слишком много!!! - Софира понесло, а вырвавшееся возмущение стало лишь началом.
Ткнувшись носом во вкусно пахнущую чем-то грудь отца, он первую секунду от неожиданности рванулся, но потом расслабился, прижавшись макушкой к подбородку. Не так часто его обнимали.
Массаж еще больше его расслабил, вызывая только довольное мычание даже, когда Джафар причинял легкую боль.
- Конечно, отец. Я почти всегда ночую в своих покоях. - Софир, не подозревая о дьявольских улыбках, прикрыл глаза (все равно комната странно кружилась) и обнял мужчину за талию.

Отредактировано Софир-Арат (2007-07-08 20:43:11)

- Я не знаю еще. - Софир рассеянно теребил край подушки левой рукой. - Сабир недавно доказал мне это. Однако он не учел, что я стал старше и подчинить меня сложнее. - Принц явно перестал думать, что говорит. В голосе послышалась мечтательность.
- Амир меня вообще не воспринимает, но в этом - плюс. После возвращения, как мне гвоорили, он заперся в своих покоях и не принимает просителей. Саддам - не соперник, а скорее слегка ненормальный вояка...
Юноша зевнул, наслаждаясь близостью отца, и тихонько подул ему в шею. Как приятно расслабиться и ни о чем не беспокоиться.

Софир сделал попытку обнять отсраняющегося мужчину за шею, но не упел и, что-то пробормотав, начал засыпать. Комната перестала кржиться, а просто медленно уступила место темноте. Первые секунды ему продолжало видеться, что Джафар еще здесь, но, спустя полминуты, он перевернулся на живот и окончательно провалился в сон.
На этот раз безо всяких сомнительных видений, ужасов и прочей чепухи.
Тепло, уютно, мягко...

Покои Шаха и принцев » Большой коридор

Большая  роскошно изукрашенная зала. Приемный покой ведущий в личные  апартаменты шаха Джафара.  В помещении снуют рабы и слуги, покорно ожидают просители.  Двери, ведущие в личные комнаты шаха, заперты и охраняемы. Дворцовая стража неотступно бдит, преграждая путь всякому, кто подойдет достаточно близко.
____________________________________________

Легкий кивок головы  – и  охрана  визиря сноровисто очистила залу от любых посторонних лиц, не взирая на возраст и общественное положение. Кого почтительно попросили обождать  дома, кто предпочел ретироваться сам…  Никто не посмел и слово поперек  сказать Великому Визирю.   
В несколько минут в зале остался лишь сам Сехмет-паша со свитой, да стражники стерегущие дверь в покои шаха. Несущие стражу воины, лучшие из лучших, достойнейшие из достойнейших, цвет и гордость дворцовой охраны, даже не пошевелились, наблюдая за разыгрывающейся у них на глазах миниатюрой. Не пошевелились и тогда, когда увидели  Демира ар-Рахима, начальника дворцовой стражи.
Не шелохнулись даже тогда, когда,  остановив одним повелительным жестом последовавшую было за ним свиту, к стражникам подошел сам Великий Визирь.  Уж что он им сказал, что  предъявил,  что блеснуло в руке ли или  на руке у Сехмет-паши -  Аллаху одному только и ведомо. Но стража, пуще головы своей стерегущая покой шаха Джафара, эта стража  вдруг зашевелилась и чуть  отошла в сторону, пропуская Великого Визиря  к самому входу  в личные покои правителя Персии.
Сехмет ибн Джалиль неторопливо  поднялся по ступеням к богато окованным дверям, постучал, подождал, вслушиваясь - не раздастся ли за дверью  царский голос? Ну хоть какой-нибудь шум? Хоть что-нибудь? Кому как не Сехмет-паше было знать, как давно никто не лицезрел светлый лик божественного шаха. Кому как не визирю было ведомо, как давно никто не входил и не выходил из этих покоев. Кому как не Сехмету ибн Джалилю, первому министру империи, следовало принять меры? Возможно.…Пусть и ценой головы.
Гулкое безмолвие залы  не нарушало даже дыхание, все присутствующие замерли, превратившись в слух. Казалось, сама тишина чего-то ждала, птицы в клетках и те замолкли, придавленные гнетом ожидания.
Но все было тщетно.
Из-за запертых дверей не доносилось ни шороха, ни звука.
Ничего.

Отредактировано Сехмет ибн Джалиль (2007-11-29 23:56:47)

Молча постояв еще пару мгновений у закрытых, изукрашенных самоцветами и окованных серебром дверей, Великий Визирь Персидской империи,  глаза и голос шаха, тень за его спиной, поднял  руку и  коснулся затейливой резьбы замочной скважины.
Ярче серебреной вышивки  его одежд,  ослепительнее белизны его шелков, в точеных пальцах Сехмета ибн Джалиля  заблестел, отражая свет, старинный ключ. Древний, длинный, даже с виду очень тяжелый, весь изукрашенный резьбою ключ. Тот самый ключ, что когда-то давно передавался вместе с саном Великого Визиря, позабытый и утерянный в главной сокровищнице дворца. Ключ, использовавшийся настолько редко, что само  его существование стерлось даже из сказок, из людской молвы, забыто и похоронено. Ключ, за использование которого  даже Великий  Визирь  мог заплатить головой. Ключ,  ради которого Сехмет ибн Джалиль  лично  говорил с главным казначеем.
Ключ от покоев шаха персидской империи.
Символ власти.
Ключ, который покинул пределы сокровищницы лишь потому, что в стране начиналась смута.
Безвластие.
Ключ, которым Великий Визирь нарочито медленными движениями отомкнул створки дверей ведущих в покои шаха.
Резким рывком распахнул двери и выбив  короткий заполошный вздох всех присутствующих,   помедлил на пороге, мановением руки к себе  призывая по одному человеку – из своей стражи, из охраны царских покоев, из свиты Демира ар-Рахима, да своего личного телохранителя и слугу -  мало ли что понадобится. И так, вшестером, под тонкий скрип тяжелых дверных створок вошли в личные покои шаха Персидской империи.
Двери сами собой захлопнулись за ними.

Минуты, секунды, мгновенья воском текли  по стеклу. Медленно, тяжело, невыносимо долго. Так бы и сорваться сердцу в бег, а горлу в крик. Тишина и ожидание – вот имя вечности, вот он – яд на земле. Не выдержать, не отвести глаз. Час, полчаса, десять минут? Сколько  еще ждать?
Не сойти бы с ума
Шум распахнувшихся дверей ударом грома прозвучал для оставшихся в зале, заставил вздрогнуть, мгновенно вспотеть и  попрощаться с жизнью, умереть и воскреснуть.
Из личных покоев шаха Джафара вышел только Великий Визирь с личным телохранителем за спиной и молча, не обращая внимания ни на чьи взгляды, напряженно пожирающие каждое его движение и каждую черточку его бледного лица, прошел к ближайшему столику для письма, откинул рукава своего кафтана и самолично стал писать.
Великий Визирь был бледен. Очень бледен. Чересчур бледен.
Он писал. Сам. Своей рукой, игнорируя полубезумные взгляды  затаивших дыхания стражников и начальника дворцовой охраны.
В зале царила ТИШИНА. Имена такая, с большой буквы, нарушаемая только царапаньем кисточки, вырисовывающей вязь символов.
Никто ничего так  и не посмел спросить.
Дописав и заверив документы, не один и не два – гораздо больше,  своей личной печатью и печатью шаха,  не иначе как по мановению джинов появившейся в его холеных пальцах, Сехмет-паша сложил  бумаги и запечатал их. Поднялся из-за маленького столика, по прежнему молча, и подозвав к себе стражников вручил им письма, отдал  быстрые устные  распоряжения. Тихо, глухо, не услышать и не понять. Потом отошел к окну, с все той же застывшей маской вместо лица и замер, не нарушая более тишину.
Мгновенья, секунды, минуты… восковые капли на стекле времени
Зато ее нарушил топот спешащих ног. Вбежавший в покои стражник, один из оправленных с поручением,  вернулся и  сходу бросился в ноги визирю, задыхаясь и сбиваясь с дыхания, прерывисто объясняя, что принца Амира в его покоях нет. Вообще нет во дворце и никто не знает где он уже очень давно. Следов принца и тех – НЕ НАШЛИ.
Вот тогда уже поистине мертвенная бледность залила не только лицо Сехмет-паши но и  лица всех присутствующих,  тяжкий страх комом застрял в горле, не давая и шагу сделать на враз ставших ватными ногах...
    И только когда  покои заполонила стража, только когда  был оцеплен весь зал, только когда гонцы с  письмами полетели во все стороны, только тогда Великий Визирь подозвал к себе Демира ар-Рахима и  вместе с ним покинул залу.

По АСЕ.
Демир ар-Рахим

Ощущение, часто спасавшее начальнику стражи жизнь, нахлынуло неожиданно, вздыбив "шерсть" на затылке. Было как-то жутко и дико; на мгновение у начальника стражи мелькнула мысль о том, что "что-то страшное грядет…" Время странно истончилось, растянулось, словно липкие нити патоки. Жутко-гулкая тишина, в которой как-то особенно резко Или это только казалось из-за невероятно обострившегося слуха? отдавались медленные, очень медленные шаги визиря, скрежет таинственного ключа в замочной скважине Интересно, откуда у Сехмет-паши ключ к комнатам шаха? , гулко хлопнувшие двери за его спиной и спинами шестерых избранных.
Демир снова поежился, словно в жаркий летний день ему за шиворот бешмета кто-то стряхнул горсть кристалликов льда с самой высокой снежной горы. Не оставляло гнетущее напряжение, нервы так напряжены, что кажется, что одного громкого звука достаточно, чтобы забиться в истерике. Не ему. Недостойно воину не сдерживать чувств. Кому-то из окружающих, напряженно ловящих любой шорох из зала. И безуспешно. 
И, когда визирь снова появился в дверях, туда-сюда засновали слуги, гонцы, стражники, ар-Рахим испытал какое-то иррациональное облегчение – от того, что кончилась неизвестность.
Но и известность не сильно радовала. Невесть куда и когда пропал самый старший принц; Демир почти ощутил холод топора, прикасающегося к своей шее, хотя… если он правильно оценил визиря, то не обязательно топора. Скорее, удавки. Шелкового шнура, врезающегося в кожу, и даже подсунутые под него ладони не смогут остановить стремительно сжимающую горло нить.
Как-то бессознательно ар-Рахим коснулся пальцами шеи.
Но его смутным предчувствиям не суждено было длиться долго. Поманила рука Сехмет-паши – и, кивнув утвердительно, Демир шагнул к нему – и в коридор.

Выйдя вместе с начальником стражи  в коридор, в стороне от всех, тихим голосом  сообщил ему, что шах, да пребудет его душа в раю, мертв. И не первый день, судя по телу. И умер, не назвав преемника. И вот тогда, дав Демиру осознать куда движется страна, именем шаха и своим именем – именем первого министра страны – отдал приказ явится во главе стражи в покои принца Сабира и пригласить трех официально признанных сыновей в тронный зал. Пригласить со всем возможным чаянием и уважением, смирением и почитанием.… Но проследить, чтобы все они обязательно были в назначенном месте и в назначенный срок.
- Все ли понятно Демиру ар-Рахиму?
Получив утвердительный кивок, визирь проводил взглядом удаляющегося ар-Рахима в окружении большого смешанного отряда.  Отряда из его проверенных людей и людей самого визиря. И только когда они скрылись за последним поворотом, закрыл глаза и глубоко вздохнул, позволяя себе секундное мгновение слабости
Более Сехмет ибн Джалиль слабость себе позволить не сможет.
Он Великий Визирь Персидской Империи.
Страны, где умер шах.
Государства без  избранного наследника.

Сехмет-паша более не медлил.
Первая часть дворца » Тронный зал

По АСЕ
Демир ар-Рахим

Демир склонил голову в ответ на слова визиря. Бледнее чем был, он не стал, и о волнении свидетельствовала только легкая испарина на висках, которую начальник стражи небрежно стер ладонью.
Выслушано. Понято. Принято к исполнению.
Мир перевернулся с ног на голову, и времени, необходимого для того, чтобы достигнуть покоев принца Сабира, должно хватить для того, чтобы принять это как данность.
Неторопливые и мягкие шаги – по лестнице, вниз. Ковры заглушают шум…
Шагов судьбы.
Невольным вестником которой сейчас является ар-Рахим.

Покои Сабир-Имар Амир Ашраф ибн Кадира.

Отредактировано Сехмет ибн Джалиль (2007-12-01 23:21:38)