Через некоторое время, достаточное, чтобы целебные травы выгнали из тела любую заразу, Джафар покинул купальню. Подбежавшие рабы умаслили тело повелителя благовониями и облачили в положенные одежды. Шах прошел в овальный кабинет, опустился на подушки и залпом осушил поданую рабом чашу. В чаше было крепкое вино, запрещенное Пророком, но... зело полезное в определнных случаях.

Неслышно подошедший ашенаншеди тихо проговорил на ухо Джафару несколько слов. Шах нахмурился. Унизанные кольцами пальцы выбили по металлу чаши нервную дробь.

- Позови Амира. -  Шах встал и начал нервно мерять шагами комнату. Рабы, за долгие годы изучившие характер своего господина, мгновенно испарились. Джафар гневно стиснул кулаки, резко выдохнул и вернулся на свое место. Лицо правителя снова превратилось в маску. Какой бы гнев или беспокойство не бушевали внутри, наружу они прорывались лишь изредка опасным блеском глаз.

Джафар поднял голову при появлении принца. Пронзительный взгляд горящих глаз впился в лицо наследника. Немного бледен, но собран и не показывает своих чувств, как и подобает воину. Сын. Его любимый сын. Его гордость и его надежда. Шах кивнул в ответ на приветствие.
-
Раздели со мной трапезу, сын мой. Уважь старика. - Джафар гостеприимным жестом указал на подушки рядом с собой, приглашая Амира сесть рядом.

В комнате не было ни рабов, ни охраны. Лишь где-то в тенях растворились ашананшеди, да юный глухонемой, прекрасно вышколенный раб, разливал вино по чашам. На низком столике был сервирован обед.

Какое-то время отец и сын отдавали должное восхитительным лакомствам. При этом Джафар внимательно следил, чтобы их руки не соприкоснулись и чтобы принц не дотрагивался о тех же блюд, что и он. Пока не станет ясно, чем болен его раб, Джафар не хотел рисковать. Единственным страхом Джафара, был страх перед черной смертью. Воин Аллаха должен уходить к Нему во славе, приняв смерть в бою. На худой конец, от рук наемного убийцы, сражаясь до последнего за свою жизнь. Но ни к коем случае не в собственной постели, сраженным подлой немочью. В свое время шаху, тогда еще принцу, доводилось видеть целые деревни, выкошенные болезнью. Единственном средством от нее был огонь. По хорошему, не следовало сейчас звать сына, но последне новости не оставляли Джафару выбора. Так что оставалось лишь следить за тем, что бы не допустить хотябы тактильного контакта.

Ополоснув пальцы в чаше с ароматной водой, шах поднял глаза на сына. В какой-то миг вновь залюбовался им и лишь скрипнул зубами от мысли о том, что если бы не случайность, сына у него уже могло бы и не быть.

- Я слышал, на тебя ночью было совершено покушение? - В вопросе явно читалось предложение рассказать об этом. Первое покушение всегда переживается особенно остро. Это Джафар помнил по себе. Кроме того ему хотелось услышать что думает по этому поводу принц и кого считает виновным.

Джафар лишь хмыкнул про себя. Сын старается доказать свою самостоятельность. И это правильно. Но шах хотел услышать рассказ о том, что случилось, а не заверения в том, что все под контролем. В этом он и так не сомневался. И все большие подозрения вызывал у него посол Грузии. Слишком много совпадений. И в результате Амир связан по рукам и ногам узами благодарности. Ищи кому выгодно. В данном случае выгода посла налицо, а героическое ранение при "спасении" Амира полностью отводит от него подозрения. Хммм...  Расклад нравился Джафару все меньше. Интересно, что думает об этом Амир?

- Сын, ты еще не бесовал "по душам" с благородным послом Грузии? Подозреваю, он может знать много чего интересного... - Договорить шах не успел. Один из ашананшеди упал на одно колено перед отцом и сыном.

- О повелитель, кроме раба венценосного заболели несколько слуг и рабов, в числе которых садовник и главный повар дворцовой кухни, и ваша младшая жена - Амира. У всех одни и те же симптомы - сильная лихорадка и потеря сознания. На данный момент все заболевшие находятся в лазорете.

Лицо шаха помрачнело. Он перевел взгляд на Амира.

- Похоже, у нас появилось одной заботой больше.

Шах медленно кивнул.

- Донесений о болезни в городе нет. Пока. Нужно узнать, что это за зараза, и как она проникла во дворец. Принц Тахин уже знает об этом? - Последний вопрос был адресован ашананшеди. -  Если нет, немедленно сообщите ему. - Джафар понимал, что возможно перестраховывается, но болезнь была его кошмаром. И он не желал его воплощения. Что до изоляции дворца - двух мнений тут быть не могло. И Джафар лишь согласно кивнул головой на слова сына.

- И вот еще что... - Шах выбил замысловатую дробь по столешнице. - Сома. Рудра. - Две закутанные в темную ткань фигуры склонились перед шахом и принцем. - Отныне вы принадлежите Амиру. Его слово для вас - закон. 

Джафар повернулся к сыну.
- Тебе пора привыкать к ашананшеди, сын мой. И они всяко надежнее дворцовой стражи. Где пролетела одна стрела, может пролететь и другая, но только не при сыне клана.

Джафар проводил сына взглядом, невольно в очередной раз залюбовавшись им. Амир двигался с грацией дикого зверя, и было сразу видно, что зверь этот хищный. Со временем из него получится великолепный правитель. Ашанашеди последовали за ним как двойная тень. Да, так будет лучше.

Джафар почувствовал, как внезапно потяжелел воздух, отказываясь идти в судорожно сжавшееся горло, и порадовался, что Амир успел уйти. В глазах потемнело. Черная боль, змеей скользнув между ребер, вонзила в сердце отравленные клыки. Шах слепо взмахнул рукой и тут же почувствовал у губ край чаши. Пара глотков, и дышать стало легче. А вскоре ушла и боль. Джафар обессилено откинулся на подушки, мрачно глядя в пустоту прямо перед собой. Ашанашеди, поднесший ему чашу со спасительным снадобьем, замер рядом каменным изваянием.

Это случилось четыре года назад. Тогда в гареме шаха появилась новая наложница, ослепительной красоты девушка, рожденная на берегах священной Ганги. Волосы цвета безлунной ночи шелковым покрывалом струились до изящных ступней, украшенных золотыми браслетами, унизанными маленькими колокольчиками. Неведомыми птицами взлетали вверх тонкие руки, когда она танцевала для повелителя. Взгляд карих глаз был кроток и печален. Ее красота казалась нереальной, как будто пэри из сказочной страны на одну ночь спустилась на грешную землю, чтобы к утру растаять в туманной дымке, будто ее и не было.

Джафар взял ее на ложе. Девушка был девственна, но прекрасно обучена, и в ее объятиях он познал истинное наслаждение. Миг, когда стоны страсти перешли в стоны агонии, Джафар не запомнил. Он очнулся от того, что кто-то вливал в его горло какую-то едкую дрянь. Анашанашеди и старый лекарь с трясущимися от ужаса руками. Его сладкая пэри лежала на ковре и было похоже, что кто-то свернул ей шею.

Чандрагупта, глава клана Шеди, рассказал шаху крайне интересную историю о том, как избавлялись друг от друга правители земель на прежней родине их клана. Из маленьких девочек выбиралась та, что по всем признакам обещала стать красавицей, и в ее пищу начинали добавлять специальные яды. Понемногу. Ее обучали всем тайнам искусства обольщения, и когда она вырастала, то становилась неотразимой и смертельно опасной. Тот, кто ложился с ней на ложе, неминуемо получал смертельную дозу яда.  Летописи страны Бхарат пестрели упоминаниями о том, что один раджа послал другому "ядовитую девушку". Чандрагупта винил себя в том, что не сразу распознал смертельный подарок и просил для себя смерти за то, что не уберег своего повелителя. Снадобье, вернувшее Джафару сознание, было лишь временным средством, способным отсрочить смерть, но не исцелить.

Джафар долго молчал, сцепив зубы. Потом спросил, сколько времени ему осталось. Ашананшеди не знал. Он мог сказать лишь, что о времени приближающейся смерти можно будет судить по тому, как часто будут случаться приступы, спровоцированные этим ядом. Они постепенно будут учащаться. Чаще раза в сутки сердце не выдержит. Тогда счет пойдет уже на дни. Джафар кивнул и приказал схватить главного евнуха.

В конце-концов тот сознался во всем и сдал всех кого только мог. Много голов тогда полетело. А шах начал внимательнее присматриваться к сыновьям. Пресловутые приступы случались не чаще раза за пару месяцев, время еще было, хоть и не так много.

И теперь Джафар радовался, что сделал правильный выбор. Амир сохранит его империю, его детище и наследие. Так что за дело всей своей жизни шах мог быть спокоен. Очень во время, так как теперь приступы боли и удушья настигали его уже раз в три-четыре дня. Временами Джафару начинало казаться, что он почти слышит, как с тихим шелестом истекает песок жизни из его часов. Хвала Аллаху, что хоть между приступами он не чувствовал никаких симптомов отравления. В этом отношении яд оказался на удивление милостив.

Его болезнь была самым охраняемым секретом империи. И кроме ашананшеди об этом не знал никто. Джафар собирался хранить тайну так долго, как это будет возможно, а если повезет, то и до самого конца. Ведь в конце концов существовали еще и войны и наемные убийцы.

Отредактировано Шах Джафар (2007-05-30 15:07:20)

После приступа Джафар вышел в сад, свежий воздух и запах цветущих деревьев всегда действовали на него баготворно. Опустившись на мраморную скамью в тени ажурной беседки, шах задумался о том, что нужно сделать в ближайшее время. Формально отойдя от власти и предоставив все своему сыну, он тем не менее, не собирался пускать дела в Империи на самотек и продолжал присматривать за всем. Так, самую малость. Пока что Амир действовал правильно, и Джафару не приходилось вмешиваться в открытую. Так, пара лишних трупов по углам, но попробуй узнай, кто за этим стоит.

Приход визиря оказался весьма кстати. Джафар, которого оповестили о том, что Сахид покинул дворец, не ожидал его так скоро. Шах велел рабам провести визиря к нему в беседку.

Джафар слушал выспренную речь визиря, невольно улыбаясь, потом не выдержал и рассмеялся, откинув голову назад.
- Нет, его неудовольствие на мне не отразилось. Сам-то как? Мне донесли, что ты участвуешь в расследовании покушения на Амира. Как движется дело? И вот еще что. - Шах помрачнел. - Во дворце появилась какая-то зараза. Так что внимательнее смотри за своими слугами. У нас уже несколько случаев заболевших. Пока неизвестно что это. Случаев болезни в городе пока нет. - Джафар замолчал. Визирь и сам понимал, о чем это говорило.

Рисунки на руках? Новая секта? Как же Джафар не любил подобную шушеру. Сколько не дави их, все равно они плодятся как скорпионы и так же норовят ужалить. Прикрываются волей богов, а на поверку почти за всеми ними стоят чьи-то деньги. И как Аллах позволяет существовать подобной марзости? Если у стрелявшего в Амира был такой же рисунок, возможно это отводит подозрения от грузинского посла. А возможно и нет. В любом случае стоит сказать Алишеру окружить дорогого гостя ненавязчивым вниманием. Так, на всякий случай.

Насчет заболевших...

- Первые заболевшие появились уже после твоего отъезда из дворца. - Ненавязчивый вопрос в голосе. - Главный повар, садовник, мой опахальик и моя младшая жена Амира. Кажется еще пара рабов... Симптомы у всех одни и те же. Сильная лихорака и потеря сознания.

Склонил голову, соглашаясь со словами визиря. Травленный зверь, сам взошедший на престол пройдя по трупам своих родственников, Джафар не верил в совпадения. Тем более те, что случались с ним и его семьей. Вероятность того, что болезнь занесли во дворец специально была слишком велика. Если же связать это с неудавшимся покушением на Амира...

Джафар рассеянно потер переносицу кончиками пальцев, взял с мраморного столика чашу с прохладным щербетом, сделал глоток. Покосился на Сахида.

- Угощайся... это не из дворцовой кухни, а из моих личных запасов. Тахину уже послали сообщение, думаю, он уже приступил к работе. Или вот-вот приступит. Возможно, болезнь дело тех же рук, что и покушение на Амира. Эти неверные ни перед чем не останавливаются и готовы сами сдохнуть, но принести своим богам богатую жертву. - Шах с отвращением отставил чашу в сторону. Призрак черной смерти все реальнее встававший на горизонте, доводил его до бешенства. Несколько лет назад они выжгли гнездо последней из самых нечестивых сект, чьи адепты поклонялись то ли Мелеку, то ли Малику и совершали, прикрываясь его именем раные непотребства. После этого было тихо. Возможно ли, что змеиное гнездо было уничтожено не до конца? Помнится, адепты этой секты так же рисовали себе знаки на руках. Но какие именно?

- Ты говорил о знаке на руке убийцы. Что это был за знак? И зря ты отправился один в пустыню... я рассчитываю на тебя. На то, что ты станешь верной опорой Амиру в будущем. Где я возьму нового визиря, если с тобой что-то случится? - Джафар выговаривал Сахиду, пряча за ворчанием искреннее беспокойство. В свое время он приблизил к себе Сахида и ни рау не пожалел о том, что доверил ему столь высокий пост. Титул визирей "наимудрейший" подходил ему как нельзя лучше. Кроме того Сахид обладал и иными весьма похвальными качествами. Вот сейчас к примеру одного его присутствия рядом хватало для того, чтобы раздражение и тревога шаха уходили как вода в песок, оставляя голову ясной. От визиря исходил тонкий едва уловимый аромат. Вот ветерок в очередной раз поменял направление, и на шаха отчетливо повеяло жасмином. Хммм?...

Джафар словно впервые увидел своего визиря. В какой-то момент ощущение невыносимой чувственности, которым веяло от всего его облика, чуть не захлестнуло шаха с головой. Его пальцы вздрогнули от желания прикоснуться... и Джафар одернул сам себя. Прикоснуться... и убить этом? Ну нет, пока дворцовый лекарь не подтвердит, что шах не заражен, он не будет прикасаться ни к сыновьям, ни к визирю. Еще не хватало, уходя к Аллаху потащить за собой и все цартсво. Джафар передернул плечами и вновь отпил из чаши, запивая неприятный привкус страха во рту. И лишь черные глаза с непривычным блеском скользнули по всей фигуре великого визиря, словно лаская. Впрочем, шах тут же отвел взгляд.

Какое-то время шах и визирь в молчании отдавали должное щербету. Джафар обдумывал сказанное Сахидом. Две секты, две не связанные друг с другом группы? Это ыбло маловероятно, но возможно. И так неприятно....  В любом случае стоило усилить охрану дворца. Пусть ашананшеди также ненавязчиво присмативают за всеми входами-выходами из дворца. В последнее время дворцовая стража доказала свою крайнюю некомпетентность. Но казнить их или миловать должен Амир.

Джафар заставлял себя думать о делах, всячески пытаясь вытеснить из памяти внезапное прозрение насчет Сахида, но взгляд его раз за разом упрямо возвращался к визирю. Каждый раз выхватывая все новые детали. Вот тот подносит к губам золотую чашу, делая глоток. Чувственные губы влажно блестят, на них осталась капелька напитка, которую тот рассеянно слизывает. Вот отставляет чашу и небрежно отщипывает ягоду от виноградной грозди, подносит ее к губам. Спокойные уверенные движения сильного человека... Естественные, без грамма наигранности, но сколь же чувственные в своей естественности! Воздух в беседке загустел и чуть не искрился от напряжения.

Джафар чувствовал, что еще немного и непонятно откуда взявшееся влечение захлестнет его с головой. Этого нельзя было допустить. Не сейчас! Руки Джафара судорожно сжались в кулаки, потом расслабленно легли на колени. Он глубоко вздохнул и выдохнул, успокаивая бешено бьющееся сердце.

- Сахид, - Джафар мог гордиться тем, что его голос звучал как обычно, - оставайся тут сколько захочешь. Мой сад прекрасное место для размышлений. Аллах... - Шах помедлил. - Аллах призывает меня перейти в молельню. Я могу лишь смиренно внимать его воле.

Джафар поднялся, жестом позволив Сахиду остаться сидеть, и в сопровождении появившегося непонятно откуда ашанашеди удалился в сторону небольшой молельни, где он разговаривал с Аллахом. По дороге он отдал сыну клан нескорлько распоряжений, касающихся усиления охраны и лишь будучи уверенным в том, что разросшиеся кусты скрыли его от глаз визиря, смог облегченно выдохнуть. Что за шайтаново наваждение?

И услужливая память тут же подбросила ему картинку Сахида, аристократично, кончиками пальцев, отправляющего в рот виноград. Шайтаново или нет... наваждение это явно заслуживало внимания. И самого пристального. Шах улыбнулся и скрылся за резной дверью молельни.